В один прекрасный момент музыканты, играющие традиционный рок, поняли неприятную вещь: он стал потихоньку-полегоньку вырождаться. Ситуацию можно было назвать суровым словом «застой». Оценка жёсткая, может, даже излишне жёсткая, но справедливая: рок-музыка становилась всё более профессиональной и, увы, всё менее интересной. Создавалось впечатление, что кроме великих ориентиров в лице «Pink Floyd» или там «Jethro Tull» в роке того времени в принципе не может появиться ничего нового и нестандартного.
Это, конечно, далеко не всех устраивало: возникла музыка протеста. Конечно, это пёстрое и разнородное движение протестовало не против того, что рокеры стали постепенно превращаться в «академиков с тросточками»: это было бы слишком мелко. Но традиционный рок, аполитичный и слегка оторванный от жизни, начал восприниматься уже как нечто сугубо консервативное и даже замшелое. Нужна была свежая струя.
В середине семидесятых эта струя и возникла, причём сразу же превратилась в такой могучий поток, который не могла удержать ни одна плотина. Причём этот поток был не однородным, не единым кулаком, ударившим по бездорожью и разгильдяйству. Там была музыка любых видов, что называется – «каждой твари по паре». Буйные разгильдяи-панки, как этакие гунны-завоеватели, сотрясали устои мироздания и призывали казнить британскую королеву; суровые металлисты только начали отращивать пресловутый «хаер»; а тем временем хладнокровные и расчётливые планы вооружённого музыкального переворота зрели в лагере индустриальных музыкантов...
Военные аналогии тут не для красного словца: зачарованность музыкантов-индустриальщиков милитари-тематикой и тяжёлыми маршевыми ритмами известна. Не случайно жанр породил такие ответвления, как мартиал-индастриал и нео-фолк – что-то вроде саундтрека к штурму Асгарда хтоническими чудовищами в последний день мира. Родоначальник британского индастриала Дженезис Пи-Орридж в благословенные 70-е щеголял в военной форме, и по сей день многие выходцы из его гнезда любят выступать перед публикой в камуфляжных штанах и куртках-анораках горных стрелков дивизии «Эдельвейс»...
Но, это, конечно, было только одной из форм, в которую облекался индастриал, – а всего этих форм было бессчётное множество. Самым интересным здесь было противостояние, так сказать, науки и волшебства, знакомое нам по фэнтези в жанре «стимпанк». Если британские индустриальщики были, по сути, оккультистами, творили музыкальную магию и алхимию, то немцы, как это у них было заведено, облекали индустриальный хаос в строгие научные рамки, разрабатывая целые теории нового жанра. Можно сказать, что немцы были ближе всего к праотцам индастриала, футуристам и супрематистам 20-х годов. В общем-то, когда великий футурист Маяковский писал про ноктюрн, сыгранный на флейте водосточных труб, – он в самом буквальном смысле предрёк появление через полвека немецкой индастриал-группы с немыслимым названием «Einstürzende Neubauten» (далее по тексту просто EU), которые именно тем и занимались, что играли на флейте и водосточных, и всяких других труб, и не только.
Название коллектива можно перевести как «Разрушающиеся новостройки» – и оно было строго концептуальным, а не взятым с потолка. В первый период своей истории, примерно с начала восьмидесятых до начала девяностых, коллектив безумного гения Бликсы Баргельда как раз и демонстрировал, что было бы, если б разваливающаяся новостройка вдруг запела.
Для этого немецкие музыканты (естественно, западноберлинские; в ГДР такую группу трудно было бы представить) использовали все подручные инструменты, до которых могли дотянуться во время набегов на стройки. Музыкальная группа, в которой бас-гитара и традиционная ударная «бочка» уступают место отбойному молотку и кускам листового железа, по которым колотят киянками? Да, знакомьтесь, Бликса Баргельд сотоварищи.
Радикальная и ни на что не похожая музыка EU того периода не то чтобы сильно повлияла на музыкальные процессы, как это сделал рэп: поп-певцы не стали использовать методы немцев в своих выступлениях, их музыка не проникла в мейнстрим (и даже весёлый поп-индастриал «Rammstein» отталкивался от других традиций). Но зато огромно количество групп, созданных после того, как их лидеры впервые услышали железобетонные увертюры немецких богов шума и треска...
Впрочем, к тому времени, как EU наконец вырвались из гетто «музыки для ОЧЕНЬ узкого круга» и стали всемирно известны и признаны – сам Баргельд уже понял, что радикальная антимузыка и извлечение звуков из кусков шифера и черепицы его перестают интересовать. Возможно, на это повлияло тесное сотрудничество лидера EU с Ником Кейвов, в группе которого Баргельд играл на гитаре аж до начала двухтысячных. Как бы то ни было, а в товорчестве группы наступил заметный перелом – как и у других знатных индустриальщиков «Current 93», перешедших от звукового террора к нежной и страшной красоте дарк-фолка. Так и EU: хаотичная мешанина строительных звуков сменилась мелодичностью, и тут вдруг выяснилось, что Баргельд умеет сочинят удивительно красивые песни (хотя всё ещё крайне далёкие от мэйнстрима). Впрочем, Баргельд это умел делать всегда – как и художники-авангардисты всегда умели блестяще рисовать в классическом стиле. Просто всему своё время: новостройки продолжают разрушаться, но теперь делают это с некой красивой обречённостью, леденящей сердце.
12 декабря, 20:00
Концертный зал А2
просп. Медиков, 3 (м. Петроградская)
(812) 309-99-22
|
Карта
Маршруты
Где остановиться
Где поесть
Что купить
Как добраться
Погода
