В мире музыки много людей удивительных и неповторимых. Может быть, даже больше, чем в остальных областях искусства. Но даже тут, во всём музыкальном многообразии, есть лишь единицы людей, про которых можно сказать: вот, это человек-миф, человек-эпос, музыкальная вселенная внутри отдельной персоны.
Тут могут возникнуть вопросы, на которые сразу хочется дать однозначный ответ: мы говорим не про слово «легенда», которое без зазрения совести лепят на афиши организаторы концертов (в их понимании легендой и монстром рока может являться какая-нибудь группа из Румынии, которую не берут выступать нигде кроме ретро-дискотеки в Ухрюпинске). Мы говорим про миф в истинном, корневом значении слова; мы говорим про человека, который пронизан своим творчеством насквозь, связан с ним так нераздельно, что смотришь на него и не понимаешь, где кончается человек и начинается чистое искусство.
Таких фигур в мире очень мало. Суть их величия очень трудно описать словами, она довольно трансцендентна. Пытаясь охарактеризовать, скажем, гениальность режиссёра Поля Веккиали, постоянно сбиваешься на какое-то высокопарное изложение очевидных банальностей: «Верёвка есть вервие простое...». А то и вовсе беззвучно шевелишь губами в бессильной злобе.
Самая большая трудность тут — что не получится сказать: «Он очень значим для жанра и потому велик». Того же Веккиали, невзирая на весь его явный гений, совершенно никто не знает, хотя талантом он не уступает ни Годару, ни Брессону. Тут лучше мыслить немного другими категориями. Скажем, Юлий Цезарь, человек одарённый во всех областях, конечно, добился бы выдающихся результатов везде и всё равно остался бы в истории: не в политике, так в военном искусстве, не в войне, так в литературе.
А вот отбери у Олега Каравайчука возможность сочинять и исполнять музыку — и он растает в туманной дымке... Потому что Каравайчук — это и есть музыка, это слова-синонимы. Хотя он, в общем, не слишком-то известен и даже не является основателем какого-нибудь эйсид-джаза, а значит, с формальной точки зрения, менее значим, чем многие другие музыканты.
Впрочем, где формальности и где Олег Каравайчук? Нет ничего более безумного, чем формализовать творчество и саму личность композитора, который всей своей жизнью доказал, что в его присутствии слово «шаблон» исчезает из русского языка. Домашнее задание: попробуйте сочинить любую историю максимальной степени абсурдности про Каравайчука — например, что он в 1968-м году отправился в республику Науру, провозгласил себя музыкальным императором острова и на коронации использовал чугунную батарею в качестве ксилофона. Расскажите эту историю человеку, который знаком с творчеством и жизнью композитора. Характерной реакцией будет не недоверие, а уточнение: «В каком году? Я вроде слышал, что в 1970-м....».
Каравайчук — фигура не то из другого измерения, не то из фэнтезийного мира магии — но явно не совсем из наших палестин. Стопроцентное воплощение в жизни архетипа «безумный учёный», вроде доктора Брауна из фильма «Назад в будущее»: затворник, эксцентрик, безусловный гений в своей области... Вот это последнее обстоятельство очень много значит. В конце концов, мало ли мы видели эксцентричных музыкантов? В плане девиаций поведения простейший Сид Вишес дал бы скромному пианисту сто очков вперёд.
С случае с Каравайчуком, однако, всё обстоит тоньше. Здесь житейская эксцентричность и оригинальность сочетаются удачным браком с великой музыкальной одарённостью, и в результате на свет рождается по-настоящему высокое искусство, в котором «инаковость» Каравайчука играет роль волшебного эликсира. Ни убавить ни прибавить: жизнь композитора влияет на его музыку, а музыка — влияет на жизнь. Симбиоз.
Ведь эпатажная форма подачи Каравайчуком своего творчества — это те деревья, за которыми часто не видят леса. Конечно, выступление с мешком на голове, с завязанными глазами, лёжа под фортепиано и так далее — это всё выглядит очень круто: Каравайчук делает шоу! (Странно это слышать про академического музыканта, но всё же). Но наволочка на голове — это форма, а мы ведь говорим про сущность.
Эта сущность, между тем, необычайно богата и многогранна. Часто, говоря об Олеге Каравайчуке, делается акцент на оригинальности его творческих методов: безудержной импровизации, необычности музыкальных ходов... Всего этого бы, однако, не было, если б музыкант не обладал филигранной техникой классической игры на фортепиано и фантастической музыкальной эрудицией — вряд ли есть заметное фортепианное произведение, которое бы он не знал и не мог бы исполнить.
Но всё же его импровизации – совершенно особое дело. Невозможно остаться равнодушным, когда смотришь, как 85-летний композитор выдаёт моментально пришедшую в голову фортепианную мелодию, а то и целую пьесу. И это не разрозненный набор звуков, а цельное, стройное, законченное произведение, достойное того, чтоб остаться в учебниках, и про которое сам Мастер, возможно, завтра уж и не вспомнит. Впечатление, что рядом с Каравайчуком — бездонный источник, из которого он с ненаигранной небрежностью черпает музыкальную гармонию; что ж – очевидно, так оно и есть.
14 февраля, 19:00
Культурный центр Елены Образцовой
Невский просп., 65 (м. Маяковская)
(812) 575-50-38
|
Карта
Маршруты
Где остановиться
Где поесть
Что купить
Как добраться
Погода
