Когда музыкант вдруг решает совместить в своём творчестве совершенно, казалось бы, несочетаемые элементы — это всегда очень волнительно: что там из этого выйдет? Получится ли несъедобная мешанина, которую станут потреблять только самые невзыскательные люди, – или выйдет вполне качественная, гм, селёдка под шубой, какую и на праздничный стол подать не стыдно?
В конечном счёте тут всё зависит не только и не столько от набора ингредиентов, сколько от таланта и вкуса повара. Некоторым исполнителям не удаётся выжать ничего съедобного даже для таких предназначенных для синтеза жанров как рок и рэп, в результате чего получаются богопротивные гибриды, оскорбляющие музыку своим существованием. А другой артист берёт и добавляет к своему ревущему индастриалу хор бурановских бабушек – и записывает альбом года.
Регги — это сама по себе музыка, можно сказать, этническая и вызывающая в памяти строго определённый набор ассоциаций: растафарианство там, Ямайка, дредлоксы, Вавилон, император Хайле Селассие... То есть существует довольно чёткая система координат, против которой так просто не попрёшь: можете себе представить, скажем, регги с рязанским колоритом, с родными берёзками на бэкграунде, с «ой люли-люли» и девами в кокошниках? Нет, представить-то себе такое можно, мало ли на свете людей с буйным воображением, но ведь это глупо, невозможно, импоссибль. Или нет?..
Наверное, всё-таки нет ничего невозможного. Потому что регги — это ведь про свободу, про нескованность дурацкими рамками, про то, как людям сбросить цепи, и это касается не только странного растафарианского концепта про Вавилон. Есть, конечно, некие законы жанра, которые совсем уж игнорировать нельзя; ну, то есть можно, конечно, но зачем? - это ведь уже тогда просто не регги получится. Но если глянуть в целом – то регги не настолько диктует каноны, при желании их вполне можно обойти, а границы — слегка раздвинуть. То есть регги с берёзками и балалайками — это даже не настолько сумасшедшая идея, как кажется на первый взгляд.
Конечно, американский исполнитель Мэтью Пол Миллер, более известный как Матисьяху, крайне далёк от берёзок и рязанского колорита — просто потому что он не только американец, но ещё и ортодоксальный иудей. Так что регги у него своё, с особой атмосферой, которую довольно трудно описать; но можно ли сказать, что только это выделяет его из сонма исполнителей регги более традиционного толка? Давайте взглянем попристальнее.
Вообще, еврейская музыка чаще всего ассоциируется с клезмером, а уж никак не с регги; тем более удивительно, когда певец на полном серьёзе совмещает регги и узнаваемый еврейский колорит — кажется, что это не может работать, потому что вещи вроде бы совсем несовместимые. Но это всё-таки работает, причём настолько, что сделало Матисьяху одним из самых узнаваемых музыкантов иудейского вероисповедания в мире. Чтобы понять, как это так получилось, как Матисьяху нашёл свой удивительный баланс между ортодоксальным хасидизмом и музыкой, да ещё и сделал этот странный сплав популярным и востребованным, – нужно окинуть взглядом всю его жизнь начиная со школы.
Юный Мэтью был подростком откровенно проблемным — диковатым и неуправляемым (причём история классическая — он родился во вполне благополучной семье с хорошим достатком и уровнем культуры). Родись парень лет за двадцать до того — он бы наверняка влился в панк-тусовку, носил бы поставленный бог знает на что ирокез и футболку с надписью «I hate Pink Floyd»; но он родился в 1979-м, поэтому у него уже были немного другие герои.
А именно хип-хоп – парень не на шутку увлёкся этим жанром, переживавшим в девяностые бурный расцвет, и впервые открыл в себе талант сочинителя и исполнителя собственных песен. До какой-то профессиональной карьеры, впрочем, ещё было далеко — обычные подростковые эксперименты, которые чаще всего заканчиваются с устройством на первую работу. У Матисьяху, однако, всё произошло немного по-другому.
Очень часто люди, в подростковом возрасте обуреваемые мозговыми тараканами, обуздывают их, обратившись к религии; так случилось и с Матисьяху, который вспомнил о своих еврейских корнях и стал исповедовать хасидизм. При этом он вовсе не стал каким-то застёгнутым на все пуговицы фанатиком-ортодоксом – все было совершенно наоборот: Матисьяху повзрослел, обрёл некую гармонию, фактически нашёл себя. С музыкой он не только не собирался заканчивать, но и решил заняться ей куда серьёзней: вместо кустарных рэпперских поделок подросткового периода — зрелый концептуальный сплав регги, хип-хопа и еврейской музыки. То, чего до Матисьяху никто, кажется, и не делал - разве что некоторые эксперименты Джона Зорна.
… Двухметровый хасид с бородой лопатой, в традиционной еврейской одежде, с пейсами, читающий рэп и лирические раггамаффины – это, конечно, зрелище поразительное, заставляющее зрителя задуматься, а не выпил ли он вчера пару лишних бокалов. Но Матисьяху умудряется выглядеть совершенно органично, избегать нелепости — этому помогает и тонкий вкус, и колоссальная музыкальная эрудиция, и удивительный артистизм музыканта. Те, кому может показаться, что хасидское регги – это что-то скучное и странное, просто не видели, как Матисьяху нырял в толпу со сцены, как заправская рок-звезда: может, это немного противоречит ортодоксальному иудаизму, но регги — это ведь про свободу, помните?
6 декабря, 20:00
Концертный зал А2
просп. Медиков, 3 (м. Петроградская)
(812) 309-99-22
|
Карта
Маршруты
Где остановиться
Где поесть
Что купить
Как добраться
Погода
