Дуэли Александра Якубовича

«..не Якубович ли, герой моего воображенья? Когда я вру с женщинами, я их уверяю, что я с ним разбойничал на Кавказе, простреливал Грибоедова, хоронил Шереметева etc. — в нем много, в самом деле, романтизма…»

Так писал до некоторого времени очарованный личностью храброго «кавказца» молодой Пушкин.

Увлечение этой одиозной фигурой своего современника, впрочем, быстро прошло, и в конце жизни Александр Сергеевич собирался вывести Якубовича в своем новом «Романе на Кавказских водах» в образе беспринципного и аморального романтического своевольника, который должен погибнуть на дуэли – дуэли-возмездии, дуэли «судебном поединке». В общем, в ситуации такой участи, которой Якубовичу удалось избегнуть в реальной жизни.

В действительности же Александр Иванович хотя и имел скандальную репутацию петербургского бретера (заядлого дуэлянта, искателя поводов для конфликтов и готового драться из-за пустяков), «прославился» лишь известной четверной дуэлью, где поединок происходил как между дуэлянтами – Шереметевым и Завадовским, так и между их секундантами - Грибоедовым и Якубовичем.

Эта четверная дуэль, случившаяся в 1817 и в 1818 гг. в принципе произошла по банальному и вовсе не «обязательному» к дуэли поводу, история отношения красивой актрисы (Истоминой) и светского льва (Шереметева) подошла к своей развязке – никаких обязательств и прав друг на друга эти двое уже не имели. Грибоедов после очередного спектакля увозит эту свою знакомую приятельницу к своему другу Завадовскому. Здесь существуют две версии дальнейших событий. Так вот по одной из них именно Якубович, прознав об этом, вмешивается в дело, побуждая «оставленного» Шереметева драться с обидчиком. Причем, по словам Якубовича, пули заслуживают оба – Завадовский и Грибоедов, стало быть, и он примет в этом участие.

Формально Якубович не имел никакого отношения к этой ситуации, и вся интрига была им организована просто ради самой дуэли, как поединок ради самого поединка. Ожесточенный Якубовичем Шереметев погиб, второй эпизод был отложен, поскольку Якубович должен был позаботиться о раненном друге, а после и вовсе был отправлен на Кавказ из-за «неисправностей по службе» и разных шалостей. Из воспоминаний современников, Александр Иванович часто «чудил», например, известны его «театральные» эпизоды.

Как-то раз Якубович купил билет на балет и прямо с утра занял свою ложу в зале, где шла репетиция. Директор, осведомив несвоевременного зрителя о недопустимости такого поведения, в ответ получил, что он (Якубович) специально приехал в столицу для этого балета, и он сидит на своем месте. А даже более – он будет здесь дожидаться спектакля, поскольку отобедал уже и боится, чтоб не попал под арест, тогда ведь он не сможет балет увидеть, а деньги пропадут.

А в другой раз, чтоб передать любовную записку своей возлюбленной, которая служила в театре, Якубович, переодевшись сбитенщиком, пробрался за кулисы и раздавал всем актрисам шоколад и конфеты, собрав вокруг себя всю молодежь и чуть не сорвав репетицию.

Но все эти проделки остались в Петербурге. На Кавказе Якубович прославился отчаянной храбростью, безудержной отвагой и сделался любимцем генерала Ермолова, который даже называл его «моя собственность». Он командовал конницей и совершал дерзкие набеги в горные локации врагов. Известно также, что Якубович нагнал такого страху на местных черкесов, что они даже пугали жутким корнетом своих детей – «Якуб идет!».

Там же на Кавказе произошел второй дуэльный поединок из этой петербургской истории с актрисой Истоминой. И хотя ему предшествовал эпизод примирения Грибоедова и смертельно раненного Шереметева, который и затеял перед смертью этот «мир», Якубович изобретает легенду о своей клятве отомстить за умершего друга. Впрочем, это не единственный эпизод в жизни Александра Ивановича, когда его «риторическое вдохновение» питало его неудержимую фантазию, которая моделировала для него совсем иную реальность.

Стреляться с Грибоедовым Якубович собирался без секундантов, чтобы добавить в собственную «копилку» мрачного романтизма и героизма. Это было очередное нарушение дуэльного кодекса, но так «обустроить» смертельную дуэль в глазах общества было намного эффектнее. Поединок подразумевал, естественно, минимальное расстояние между барьерами и поначалу планировался и вовсе в квартире Якубовича. Это условие было отклонено секундантом Грибоедова на том основании, что Александр Иванович уже мог приловчиться стрелять в данном помещении. Поэтому место для поединка выбрали новое, в овраге у Татарской могилы по дороге в Кахетию.

Противники взяли оружие и замерли в ожидании выстрела соперника. Грибоедов – человек «холодной блестящей храбрости» (Пушкин), видимо, вывел своим спокойствием Якубовича из терпения, поскольку «кавказец» выстрелил первым. По его же собственным словам, Якубович не собирался лишать противника жизни (а как же версия о кровавом мщении?), поэтому целил ему в ногу или в руку – исключительно «в знак памяти лишить его руки» или чтобы «лишить удовольствия играть на фортепиано». Грибоедов теперь имел право подойти ближе к барьеру, чтобы произвести свой выстрел наверняка. С окровавленной левой рукой, которую он показал секундантам, Александр Сергеевич Грибоедов выстрелил, не используя этого преимущества. Пуля пролетела рядом с затылком Якубовича, причем так близко, что тот даже схватился за голову, считая себя раненным. Но убийство не состоялось, хотя Грибоедов, став к барьеру твердо решил лишить его жизни, несмотря на то, что перед поединком собирался лишь раздробить этому опасному интригану и аморальному бретеру плечо, чтоб он больше не мог владеть оружием.

Так закончилась эта четверная дуэль, в которой погиб лишь один участник – Шереметев. Грибоедов на месте отстреленного мизинца носил до конца жизни «протез» – специальную накладку и продолжал виртуозно играть на фортепиано. Злая ирония судьбы - именно по этому изуродованному левому мизинцу и был опознан труп посла России в Персии Александра Сергеевича Грибоедова после кровавого нападения на русское посольство в Тегеране.

Якубович получил на Кавказе ранение в голову. С тех пор носил на лбу черную повязку, которая лишь подчеркивала его демонизм и сильно способствовала активной романтизации облика героя в глазах света столицы. После ранения Якубович был отправлен в Петербург на лечение, где стал изо всех сил разыгрывать свой следующий образ – героя-цареубийцу. Он носил в нагрудном кармане «цареубийственный кинжал», и в конце ноября 1825 года скрежетал зубами на Рылеева, что тайное общество отняло у него его законную жертву – царя. Хотя убивать императора Якубович, конечно же, не собирался.

Было и еще одно событие в жизни Александра Ивановича – 14 декабря 1825 года, где он отличился личным предательством, которое сорвало планы декабристов, но которое, впрочем, не позволило «кавказцу» остаться безнаказанным – он так же, как остальные участники восстания, был осужден и отправлен в ссылку. Грозный «Якуб- кавказец», демонический бретер, романтический герой юного Пушкина умер в Енисейске, занимаясь после каторги на поселении школой, мыловаренным заводом и будучи управляющим золотопромышленной компании. В памяти декабристов он остался двуличным чудовищем, в легендах Кавказа жестоким зверем, а в черновиках Пушкина – отъявленным негодяем и аморальным бретером.