Почему адрес письма Хлестакова заинтересовал почтмейстера?
|
В комедии «Ревизор» подробнейшим образом указан адрес приятеля Хлестакова. Мы знаем, что Иван Васильевич Тряпичкин проживал в Санкт-Петербурге, на Почтамтской улице, в доме № 97, «поворотя на двор, в третьем этаже направо».
Очень много совпадений с реальным местом, где автор произведения провел три года во время пребывания в Петербурге. Николай Васильевич Гоголь с 1833 по 1836 год жил в маленькой квартирке в доме придворного музыканта Лепена. Тогда этот дом имел номер 97, а улица именовалась Малой Морской. Именно здесь были написаны первые главы «Мёртвых душ» и комедия «Ревизор».
В начале XX-го века (в 1902 году) улицу переименовали как раз в честь Н.В.Гоголя. Поводом послужило 50-летие со дня его смерти. Только через девяносто лет в 1993 году ей было возвращено историческое название. Сегодня она вновь именуется Малой Морской. А дом Лепена числится ныне под номером 17.
Интересно, что прежде чем подняться к себе на третий этаж, будущему классику русской литературы нужно было действительно войти через ворота во двор дома и повернуть направо.
Кроме того, что автор записал своего литературного героя к себе в соседи, он еще и подарил ему свое собственное отчество. Тряпичкин тоже Васильевич. Возможно, Гоголь срисовал этот персонаж частично с себя. Ему приходилось в тяжелые времена, испытывая денежные затруднения, выполнять, подобно приятелю Хлестакова, неинтересную черновую работу.
Расхождение в названиях улиц объясняется очень просто. Малая Морская и Почтамтская находились по разные стороны Исаакиевской площади. И одна как бы продолжала другую.
Учитывая тот факт, что на Почтамтской улице в то время располагалось управление, ответственное за работу всех почтовых служб России, понятно, почему почтмейстер Иван Кузьмич Шпекин в силу своего простодушия решил, что ревизор «нашел беспорядки по почтовой части и уведомляет начальство». Он был уверен, что если это письмо дойдет до начальства, то его ожидают крупные неприятности. И поторопился ознакомиться с его содержанием. Впрочем, из текста пьесы мы знаем, что чтение чужих писем для него было делом привычным.
|