Самое большое наводнение 18 века

«Нынче утром ни к одной даме не придет ее парикмахер, не для кого будет служить обедню и на куртаге будет чисто...»

- писала Екатерина Великая 10 сентября 1777 года в письме  к Гримму. Этот день в истории Северной столицы отмечен как день самого большого наводнения  18 века и самого трагического по числу пострадавших в нем людей. Точное число петербуржцев, погибших от этого удара невской стихии, точно неизвестно, но речь идет о приблизительных цифрах в 1000 человек. По одному из фактов, этим наводнением смыло к взморью целый острог, в котором находилось до трех сотен арестантов, а после трагедии в радиусе до 12 км от С.-Петербурга в полях пригородов находили многочисленные трупы как людей, так и животных.

Историки говорят, что в том сентябре вода в Неве поднялась на 3,21 метра, о чем напоминает плита из мрамора у Невских ворот Петропавловки. Стихия обрушилась на весь город, исключением были лишь Литейная и Выборгская сторона. За два дня до поднятия воды 10-го сентября в столице была буря, мощный ветер отогнал почти всю воду на юго-запад к берегам Ладоги. Порывы ветра были очень сильными, известно, что река у Шлиссельбурга практически обмелела, и суда стояли почти на земле. Ураган тогда нанес огромный вред всем паркам, садам столицы и даже рощам пригорода. Так, известна публикация объявления того времени в  «Академических ведомостях», что по Петергофской дороге с дачи некоего господина Яковлева продаются 2 тысячи мачтовых деревьев, которые стихия вырвала с корнем. Летний сад также сильно пострадал, уцелевшие липы в нем затем укрепляли скобами и костылями, а вот фонтаны, погибшие в этом бедствии, уже не восстанавливали.

9 сентября над городом сохранялось хмурое небо, но барометр упорно показывал на сильный шторм, и вот около 6 утра 10-го числа Нева быстро стала подниматься, набрав свою максимальную высоту в 3,23 м.

Но уже через час ветер резко сбавил, и к 7 часам отметка уровня была на целый фут ниже, т.е. 3,04 м, а к полудню река вернулась в свои берега.

В районе Кронштадта подъем воды начался раньше, около 4 утра и самый большой показатель уровня был зафиксирован на высоте 2,3 метра. Туда были направлены два судна с мастеровыми, одно из которых село на мель, и, таким образом, 174 человека были спасены, а вот второе пропало вовсе, и данных о 79 людях не было.

Больше всех в той стихии пострадала район Коломны (территория между устьями Фонтанки и Мойки), а также Галерная гавань на василеостровском  западе. Именно поэтому наводнение 1777 года считалось большой трагедией, так как в этих частях столицы проживали самые бедные горожане, и именно здесь стояли самые хлипкие деревянные строения.  На количество жертв повлияло и время удара стихии, рабочий и служивый люд, населявший Васильевский остров, уносило вместе с их домами и скотом. Известно, что в то утро стихия буквально «разнесла» свыше сотни таких домов. Историки описывают, как одна ветхая изба и вовсе переплыла на другой берег реки, заборы и ограды были перевернуты и плавали по воде. Галиоты и большие барки запросто плавали по улицам, причиняя своим стихийным перемещением дополнительный вред, деревья и небольшие мосты также перегораживали дорогу и крушили все вокруг. Каменноостровские берега были полностью размыты и уничтожены все мосты через три реки.

Люди передвигались на небольших шлюпках,  один купеческих корабль, сорванный с якоря, переплыл набережную возле Зимнего, а любское судно, полностью загруженное яблоками, и вовсе отнесло в лес метров на 20.

Из торговых строений уцелела лишь каменная Гостинка, там вода затопила все на уровне 1,5 сажени (3,19 м).

Остальные торговцы пострадали убыточно. По сведениям, наводнением было уничтожено 4 крупные барки, где находилось муки около 2 тыс. кулей, мяса было потоплено около 60 бочек.

Екатерина II в своем письме отписывала, что Нева «представляла зрелище разрушения Иерусалима». Императрица наблюдала за бушующей стихией из окна Зимнего, которое она приказала для этого даже разбить. После государыня велела отслужить молебную службу, в которой и сама принимала участие. Стоя на коленях, императрица молилась о спасении и защите. А затем вызвала во дворец обер-полицмейстера Н.И. Чичерина, который явился на августейший прием прямо на ялике.

Картина визита городского управленца к императрице сохранена в пересказе «Российского архива». Когда обер-полицмейстер зашел, Екатерина Великая поднялась и неожиданно отвесила поясной поклон Чичерину со словами, дескать, благодарю тебя, Николай Иванович, что по твоей милости погибли тысячи моих вернноподанных. Источники утверждают, что от такой встречи и слов самой императрицы с бедным генералом случился приступ, его полуживого отвезли домой, а через пару дней он умер.

Екатерина взялась за наказание всех чиновников, которых она могла обвинить в таких разрушительных  последствиях трагедии. Про самого генерала Чичерина ходили упорные слухи о больших взятках, доходивших в отдельных эпизодах практически до полного грабежа. Обер-полицмейстер и господин Марков были «взяточниками большой руки», они были разжалованы за «беспорядочное содержание сточных труб», однако вся общественность посчитала последнее лишь предлогом к увольнению по «коррупционной статье».

Сама императрица после случившегося бедствия стала предпринимать государственные меры по предотвращению людских потерь и обеспечению готовности столицы противостоять стихиям. Уже 21 сентября Екатерина издает указ про учреждение службы оповещения и спасательных действиях. Так в С.-Петербурге повелевалось установить надлежащие знаки и сигналы:
когда в Коломнах и Галерной начнет подниматься вода, должны будут последовать  три выстрела из пушек, и подняты четыре красных флага на шпице, а ночью надлежало зажечь три красных фонаря. К тому же должен сразу же начать идти барабанщик, оповещая всех горожан. А в случае сильнейшей опасности должно было быть произведено 5 пушечных выстрелов и выставлены белые флаги. Так же генералу Бауру был дан приказ составить детальный план города с обозначенными «проблемными» местами – районами, наиболее страдающими в наводнениях. Этот царский указ надлежало напечатать во всех газетах столицах: «дабы сколь возможно отвратить или уменьшить сие зло предуведомлением той части города жителей, которые наиболее сему внезапному бедствию подвержены могут быть».

Интересно еще одно событие, случившееся во время наводнения Петербурга в 1777 году и имевшее судьбу приключенческой легенды, просуществовавшей очень долгий период. Удар невской стихии в том сентябре унес жизни заключенных одного из острогов. Это породило предание, что также были подтоплены и арестанты Петропавловки, среди которых находилась знаменитая самозванка, называвшая себя дочерью самой императрицы Елизаветы.

Уже в следующем 19 веке жертва этого предания была отождествлена с не менее знаменитой авантюристкой  княжной Таракановой. Все эти легенды после стали сюжетами для многих романов, а также темой для картины художника К. Флавицкого.

Только после «раскрытия» архивных данных, легенда исчезла – на самом деле популярная арестантка умерла за два года до трагического наводнения, а именно: в 1775 году от обычной чахотки…