Миф пятый: про всякое отсутствие выбора места для новой столицы

Следует сразу оговориться, что весь этот «массив» культурных мифов о Санкт-Петербурге, впрочем, не является такой цельной и единой мифологией, отдельные части которой гармонично связаны между собой. Напротив, некоторые мифы Северной столицы могут даже вступать в противоречия друг с другом… Или вообще объяснять все мистикой…

Например, история с выбором конкретного места расположения города именно здесь на Заячьем острове. Мы уже рассматривали легенду о том, что данная местность искони считалась гиблой и опасной и уж никак не могла соответствовать  грамотному выбору для постройки на ней крепости.

Объяснений по этому поводу у мифа сразу два

Первое. Ни в каком другом месте нельзя было поставить военную крепость, чтобы оказывать противодействие шведам. А поскольку данный остров являл собой болотистую и поэтому ненадежную  территорию, то пришлось  выстраивать потом целый город, который был должен «подпирать собой» фортификацию.

Второе. Петр хотел создать здесь новую столицу, чтобы таким образом прервать культурно-историческую традицию Москвы и положить начало новой российской истории.

И снова эти ученые и здравый смысл…

Историкам в очередной раз приходится опровергать и сам миф, и его аргументацию:

• Во-первых, для обозначения своего военного присутствия и своих завоеваний в этой местности, а также демонстрации намерений выхода к морю, вовсе не требуется  «городить такой огород», т.е. возводить крепость и тем более переносить в нее столицу.
• Во-вторых, и саму крепость, а столицу уж и подавно можно было запросто «организовать» в местах более надежных и крепких. Например, на побережье Финского залива или в месте выхода Невы из Ладоги.
• В-третьих, на тот час на балтийских берегах уже существовали города, которые могли бы справиться с ролью новой столицы прекрасно и без «лишних сложений», как говорится.

Но порядку…

Если российскому самодержцу и нужна была крепость на Неве для своих «имперских амбиций», то итак и Заячий, и Васильевский острова едва ли не самые скверные решения этого запроса.

Известно, что в мае 1703 года русской армией был взят Ниеншанц. Чем не еще один претендент на статус имперского города? Однако Петр  в своем походном журнале оставляет такую запись, что, дескать, мал этот город, далек он от моря и сам «не гораздо крепко от натуры». То есть никак не годится в грандиозные замыслы Петра. Поэтому завоеванный Ниеншанц решают сровнять с землей… Дело было 1 мая, а уже 16 мая самодержец закладывает на Заячьем острове свою крепость Санкт-Питерь-Бурьх… Аргументы? Место еще более плоское, совсем неукрепленное, не то что  в устье Охты, и куда менее «крепкое от натуры». К тому же, даже без укреплений как в Ниеншанце, да и до моря целых 10 км - и то, если считать по прямой…

Потом еще интереснее… К 1714 году «сровненный» с землей Ниеншанц действительно представлял собой рвы, канавы, ямы подвалов и развалины… Куда все подевалось? Все, что годилось в стройматериалы – было употреблено на петербургские строения! Вот так! Ну, разве не разумнее было использовать сам город для крепостных укреплений, чем разобрать его и оттащить все бревна, камни и т.п. на постройку другого города?

Что еще могло быть в «претендентах» на новую столицу?

Помимо «несчастного» Ниеншанца существовали также Орешек, Ижора, Лодейное Поле – там хотя бы не случались страшные невские наводнения.

Правда, если рассматривать вариант «близости к Европе», то тут место новой столицы могли занять недавно отбитые у шведской армии Ревель или Рига. Уж в этих-то городах имелись собственные порты, фортификационные сооружения. Просто достроить, усилить, укрепить и  все – готов новый российский страж у европейских границ.

Интересно, что историки еще со времен исследований Ключевского рассуждают о «случайности» появления Петербурга. Город возник в короткий временной промежуток – 1701 – 1710. В это время захваты балтийских земель были уже частично завершены,  и станут ли они продолжаться  дальше не было известно никому. Поэтому, если еще в 1703 году императору и хотелось построить новый город-крепость на этих землях, то в 1710 году – он уже имел в распоряжении готовые порта Риги  или Ревеля, стало быть, насущной необходимости в постройке еще одного «бастиона» не было. Тоже самое, и со столицей. Сюда, кроме этих двух городов, вполне «сгодились» бы еще либо Ниеншанц, либо Нотебург…

Неужели «божий промысел», царская блажь или просто мистика?

Что может быть противопоставлено перечисленным аргументам? Только то, что Петру был нужен именно СВОЙ город, который будет не просто портом, не просто крепостью, а только его детищем, которое он будет создать сам, без чьего-либо вмешательства. И чтобы никто потом не имел никакого бы отношения к этой идее Петрова Парадиза!

Очевидно, такая грандиозная идея изначально  и требовала преодоления не менее грандиозных трудностей, как-то: и возведение новой столицы в месте заранее гиблом, неудобном и труднообустраиваемом. Как и водится всегда в таких случаях – расчет шел по максимуму – чтоб опасностей и невзгод было побольше! Чтоб человек по полной противостоял природе, чтоб его дело было потом утверждением его силы, символом могущества, ну и, конечно же, в итоге -  великим памятником  своему создателю. Памятником о русском императоре, который останется в этом городе навек, даже после своей смерти.

Петр сильно любил это свое детище, называл не иначе как раем (Парадизом), известно, что самодержец не раз повторял, что ему проще отдать пол своего царства, нежели один Петербург…

Историкам известно существование и отечественных,  и иностранных свидетельств нарочитого противопоставление Петром своего города почти ему ненавистной Москве, да что там Москве, речь шла вообще обо всех крупных столицах мира – Париже, Стокгольме, Лондоне и т.д. Как говорится, такая «слепая любовь» не подходит для простого порта, крепости и даже столичного города, но вполне может объяснить отношение человека именно  к своему детищу…

Царская блажь? Отчасти, может быть и она. Но ведь даже такое чувство или отношение не может толком объяснить  - почему именно здесь возник С.-Петербург? Крепость была заложена на Заячьем острове, в «планах застройки» фигурировал Васильевский остров, а центр новой столицы как бы сам по себе перекинулся на сторону Адмиралтейства…. И рост Парадиза как-то меньше всего  и был вначале четко спланирован и исполняем по этим планам.

Так что же действительно было причиной появления Северной Пальмиры, если ни крепости, ни порта, ни столицы как таковой строить в то время и в том месте не было никаких государственных и прочих потребностей…..

Мистика?